Значительная часть той музыки, которую мы воспринимаем как «новую» (и даже «новейшую»), основана на стремлении композиторов воссоздать идею первозданной простоты, используя для этого соответствующие средства музыкального языка. Соответствующая концепция появилась как реакция на звуковую «перегруженность» предшествующих стилистических явлений. Так, стремление выйти из «замкнутого круга» позднеромантических исканий привело к появлению неоклассицизма – на смену сумрачным образам и бесконечно усложняемому музыкальному языку пришли иные ориентиры, заимствованные из эпохи Моцарта и Гайдна. Эстетика авангарда с его намеренным выходом далеко за все мыслимые рамки гармонического и ладового мышления сменилась минимализмом – декларируемым «отказом от излишеств», своего рода слуховым «детоксом».
Известную простоту – сколь парадоксальным это ни казалось бы – можно найти и в баховском сочинении. Прелюдия и фуга BWV 548 – пример того, как сложность структуры и величественность изложения может сочетаться с предельной узнаваемостью тематизма. Синкопа в начальной теме прелюдии и расходящиеся хроматические линии в теме фуги, по сути, являются теми смыслообразующими элементами, которые выражены максимально простыми средствами.
17 церковных сонат Моцарта, вопреки своему названию, не имеют ничего общего со структурой барочной сонаты da chiesa; каждая из них представляет собой одночастное сочинение для некоего типичного инструментального состава (включающего, в том числе, облигатную органную партию), предназначенное для исполнения в рамках католического богослужения. Семь из них прозвучат в концерте в сольном органном переложении Зигмунда Сатмари.
Исполнитель:
Егор Колесов (орган)
